«Ева, блять, остановись!»
Сейчас я тебе такой курьез о себе расскажу. Ты удивишься, но проигнорировать точно не сможешь. В общем все, как мы с тобой любим 🎬
Эта байка произошла со мной в школе, лет в 13, и я до сих пор реагирую на нее неоднозначно.
00:36. Я стремительно разрезаю пешеходный переход золотистыми плетеными сандалиями. Мои колени ходят табуном, но я изо всех сил напрягаюсь. Таким можно было представить каждый день крымского лета местной барышни.
Но это работало не для всех.
Бог его знает, какой процент школьниц возвращается домой до десяти вечера.
5? 50%?
Сказать не могу.
Но зато всеми фибрами знаю, что сегодня будет ждать меня дома.
В такое время на проспектах и у дорог не ощущается приторных ароматов от парфюмов местных отдыхающих. Едва уловимым остается только запах автомобильной гари, а во рту от страха, будто предательская тварь, пересыхает любая жидкость.
Кидаю бегающий взгляд на отъезжающий от остановки троллейбус.
Кажется, это последний на сегодня.
Я снова опоздала. Но ведь это не повод конечностям так бешено холодеть.
Раз-раз.
Встряхиваю кисти.
Соберись, дура!
Тяну худощавую руку в карман шорт и понимаю: как всегда, последняя.
Облако сигаретного дыма собирается в причудливый узор, как будто высмеивая мою трусость.
И правда.
Эта дурацкая привычка никогда не уносит тревогу.
Она, скорее — как манифест.
Ты предъявляешь грубое жертвенное несогласие любым обстоятельствам.
По ту сторону дороги застыла темная аллея, ведущая к парку.
В моей голове она рисуется гадкой и тошнотворной. Кишащей отвратными богомерзкими типами, хитро распределенными за ночными кустами.
Шаг.
Еще один.
Еще два.
Фух.
Вроде все спокойно. И я добираюсь до начала аллеи.
Иду и думаю:
Мать точно сидит у окна кухни и битый час предметно рассматривает двор.
Какая все-таки очаровательная женщина. Может быть сейчас она настоятельно тянет третью кружку кофе или плачет, обнимая семейный альбом. Точно не знаю.
«Ева, блять, остановись», — послышалось где-то позади.
Алкаши наверное, подумала я.
«Ева!», — доносится ближе.
Ну, епта, я же не Ева, какое мне дело.
— А ну-ка, стой, маленькая сука.
Выдал низкий мужской голос прямо мне в ухо.
Не успев скорчить гримасу ужаса, я резко развернулась и ощутила огроменную лапу у себя на плече. Наверное, если бы не кромешная тьма, широченные плечи этого лося заменили бы мне горизонт.
— Ты ебанутый?!
Выпаливаю, как из огнестрела, и в аффекте отскакиваю в сторону.
Плечи амбала поочередно поднимались в могучем вздохе, а затем опадали с шагами.
А я потрясываюсь им в такт и шагаю назад.
Казалось, он одной своей ручищей размажет мое тщедушное тельце по асфальту.
— Как давно я тебя искал, красавица. Иди сюда, Ева.
Непонимание?
Страх?
Нет.
Это жгущий грудь ужас, заставляющий вытравить из сознания любые мысли, кроме мольбы о спасении. Я начинаю бежать. Неистово и без оглядки, словно косуля в жестокой погоне от хищного тигра.
Гребаные нерабочие фонари.
Никому нет дела до людей.
Если выживу — напишу в администрацию города.
Если встречу кого-нибудь — мне помогут.
Если встречу.
Жалкие мыслишки. Как будто у меня есть время ими пораскинуть.
Бежит, дрянь. Отчетливо слышу тяжелый топот ног.
Поднимаю свое красное, как свекла, мокрое лицо и оглядываюсь: двое парней лет 25-ти. Бредут по кварталу бесстрашной походкой.
Наконец-то.
Вот они мои воины.
— Помогите! Гребанный, помогите, пожалуйста!
Взвизгиваю в надежде.
Словом, я выдохнула, аки после воскресной молитвы.
Потому как знала: мой кошмар окончен.
Я обернулась назад на секунду, а мои спасители уже скрылись в черной тьме.
Каждый генеральским шагом уплел в свою сторону.
Почему?
Почему все так?
И тут я замечаю под ногами розочку.
Нет, не ту, что дома ставят в вазу на восьмое марта.
А ту, что хитровыдуманные умельцы создают из бутылок в уличных драках.
— Повезло же Еве, — кричу и изо всех сил бросаю стеклянную вещицу ему под ноги.
До ближайшего фонаря 40 метров.
И я уже не думаю ни о чем. Я просто хочу домой.
Обнять маму, сказать брату, что завтра обязательно свожу его в пиццерию и подарю заветного бакугана.
1:12 ночи. Парк заканчивается.
Передо мной освещенная автобусная остановка, наполненная зеваками, идущими по домам. Они совершенно не знают, откуда я так рьяно выбежала и почему.
Ноги совсем обмякли, а в груди стало тепло и свободно.
В тот момент я поняла: полагаться нужно только на себя.
И быть готовой защищать слабых в несправедливости и прокачивать свою уверенность.
Потому что гарантии от мира никому из нас не завезли.
И не каждый мужик достоин называться мужчиной, не только по праву объемных трусов, а за реальное дело.
Есть мужчины, которые сольются по своим делам в удобный момент.
Даже если перед тобой монстр, землетрясение или военный с пушкой.
Мужик — должен быть опорой в обществе. Точка. Островком стабильности.
Вот так я воспитываю своего сына и талдычу всему своему окружению и ученицам.
Мужик — опора и скала.
А женщина — независимая и сильная личность.
Понятно?
